Ограничения прав человека в РФ. Права человека в условиях особых режимов.
ОГРАНИЧЕНИЯ
ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В РФ. ПРАВА ЧЕЛОВЕКА В УСЛОВИЯХ ОСОБЫХ РЕЖИМОВ
1.
Ограничения прав и свобод человека:
понятие, основания
2.
Правовые, морально-нравственные и
этические основания ограничения прав и свобод человека по законодательству
России
3.
Ограничения прав и свобод личности в
условиях обычного правового режима
4.
Ограничения прав и свобод личности в
условиях особых правовых режимов
ОГРАНИЧЕНИЯ
ПРАВ И СВОБОД ЧЕЛОВЕКА: ПОНЯТИЕ, ОСНОВАНИЯ
Проблема установления конституционных ограничений
– это проблема пределов свободы человека в обществе. Известно, что каждый
должен считаться с такими же правами и свободами других лиц (свобода каждого
человека простирается лишь до той границы, за которой начинается свобода других),
обязан содействовать или не препятствовать нормальному функционированию
коллективов, общественных и государственных институтов.
Конституционные ограничения – это
установленные в Конституции границы, в пределах которых субъекты могут
использовать свои права и свободы.
Подобные границы "возводятся" в
основном с помощью обязанностей и запретов, приостановлений и ответственности.
Цели ограничений прав человека и
гражданина Конституция РФ установила в ч. 3 ст. 55, где закреплено, что
"права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным
законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ
конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов
других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства".
Комплекс конкретно установленных в Конституции
ограничений в наибольшей мере характеризует взаимоотношения между государством
и человеком, представляет собой водораздел между законностью и произволом.
Права и свободы человека и гражданина признаются
в Конституции РФ наивысшей ценностью (ст. 17. п. 2). Допуская возможность их
ограничения (ст. 55 п. 3), Основной закон страны в ст. 56 п. 3 четко фиксирует:
«Не подлежат ограничению права и свободы, предусмотренные статьями 20, 21, 23
(часть 1), 24, 28, 34 (часть 1), 40 (часть 1), 46-54 Конституции Российской
Федерации».
Конституционные ограничения отличаются от
ущемлений, которые тоже являются специфическими ограничениями, но
противоправными, противозаконными, произвольными, т.е. правонарушениями
(конституционные же ограничения – законные, правомерные средства).
конституционные основания ограничения
прав и свобод граждан, включающих свободу распространения информации
(закрепленные в нормах Конституции):
1) необходимость предотвращения нарушений прав и
свобод человека и гражданина одних лиц при реализации другими лицами прав и
свобод человека и гражданина (ч.3. ст. 17);
2) необходимость защиты права на
неприкосновенность частной жизни, личной, семейной тайны, и права на защиту
чести и достоинства личности, доброго имени (статьи 21, 23 и 24);
3) необходимость предотвращения пропаганды или
агитации, возбуждающих социальную, расовую, национальную или религиозную
ненависть и вражду, а также пропаганду социального, расового, национального,
религиозного или языкового превосходства (ч.2 ст.29);
4) необходимость защиты государственной тайны
(ч.4 ст.29);
5) необходимость обеспечения права на достоверную
информацию о состоянии окружающей среды (ст.42);
6) необходимость обеспечения безопасности граждан
и защиты конституционного строя в условиях чрезвычайного положения (ч.1 ст.
56);
7) необходимость защиты основ конституционного
строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов граждан, обеспечения
обороны страны и безопасности государства (ч.3 ст. 55).
Легко увидеть, что установленный в части 3 статьи
55 перечень оснований-целей ограничения прав и свобод граждан, является
обобщающим и охватывает все, закрепленные в других нормах Конституции,
основания-цели возможных ограничений прав и свобод.
Конституция, как документ, это только формальная гарантия
прав и свобод человека и гражданина. «…мало провозгласить юридическое
равенство, важно постоянно заботиться о возможности всех осуществить формальное
равенство реально, на практике, путем выравнивания социального статуса людей,
их возможностей. Это прямая цель и обязанность правового социального
государства, политика которого направлена на создание и пользование равных
возможностей, условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие
человека». Таким образом, необходимо наличие реального механизма обеспечения
прав и свобод гражданина и человека.
В этой связи, в целях гарантии прав и свобод
граждан, государство создает институты, способствующие реализации
рассматриваемых прав. Во-первых, это законодательные акты (иначе
– законодательная база), принимаемые в соответствии с Конституцией РФ, и
направленные на развитие ее положений. Во-вторых, это создание системы
судебных и правоохранительных органов. В-третьих, создание специальных
институтов, например, уполномоченного по правам человека (Федеральный
конституционный закон от 26 февраля 1997 г. №1-ФКЗ "Об Уполномоченном по
правам человека в Российской Федерации"[4]).
Защита прав и свобод человека - ключевая
обязанность государства. Как мы уже подчеркивали, на практике, зачастую, нет
автоматической реализации прав и свобод человека. Соответственно необходима
борьба за права и свободы, когда возникают препятствия к их осуществлению и
прямые их нарушения со стороны, как других лиц, так и должностных лиц
государства. Нарушения прав и свобод человека должны быть ликвидированы, а
виновные в таких нарушениях - наказаны. В этих целях государство
предусматривает соответствующие юридические средства и юридические механизмы
защиты нарушенных прав и свобод человека. Особая роль в их юридической защите
отводится суду, правосудию. Создаются и другие специализированные органы и
учреждения, призванные осуществлять защиту, прежде всего восстановление
нарушенных прав и свобод человека.
Реализуется это право и наличием возможности у
человека и гражданина обратиться в международные судебные инстанции (в
частности Европейский суд по правам человека). Российская Федерация входит в
Совет Европы (Федеральный закон от 23 февраля 1996 г. №19-ФЗ "О
присоединении России к Уставу Совета Европы"; Федеральный закон от 23
февраля 1996 г. №20-ФЗ "О присоединении Российской Федерации к
Генеральному соглашению о привилегиях и иммунитетах Совета Европы и протоколам
к нему"; Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Рим, 4 ноября
1950 г.) (с изменениями от 21 сентября 1970 г., 20 декабря 1971 г., 1 января, 6
ноября 1990 г., 11 мая 1994 г.)), а потому решения высшей судебной инстанции по
правам человека является действующей и обязательной на территории Российской
Федерации.
Действующая Конституция РФ впервые в истории отечественного
законодательства закрепила положения о том, что права и свободы человека и
гражданина могут быть ограничены федеральным законом в той мере, в какой это
необходимо в целях защиты основ конституционного строя, здоровья,
прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности
государства (ст. 55 Конституции РФ).
Следует отметить, что указанные положения
основного закона РФ отражают аналогичные общепризнанные принципы и нормы международного
права. Так, Всеобщая декларация прав человека определяет, что при
осуществлении своих прав человек должен подвергаться только таким ограничениям,
которые установлены законом исключительно с целью обеспечения должного
признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых
требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в
демократическом обществе.
Конвенция о защите прав человека и основных
свобод сходным образом допускает лишение права на свободу исключительно в
соответствии с законом и лишь для достижения общественно значимых целей,
перечисленных в ней (п. 1 ст. 5)196. Как справедливо указывается в научной
литературе особая значимость этих положений, предопределяет то повышенное
внимание, с которым Европейский суд подходит к
рассмотрению жалоб на предполагаемые нарушения названной
статьи 5 Конвенции.
Пределы ограничения права отражают некую грань,
за которую нельзя заступить. Пределы следует рассматривать как совокупность
сложившихся на основе существующих в обществе социальных ценностей, критериев и
ориентиров, очерчивающих границы использования гражданами своими
конституционными правами и свободами, а также осуществления в пределах
Конституции РФ и законов органами государственной власти и органами
местного самоуправления принадлежащих им полномочий.
ПРАВОВЫЕ,
МОРАЛЬНО-НРАВСТВЕННЫЕ И ЭТИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ОГРАНИЧЕНИЯ ПРАВ И СВОБОД ЧЕЛОВЕКА
ПО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ РОССИИ
Часть
3 статьи 55 Конституции РФ подразумевает, что интересы защиты нравственности
являются теми целями, которые могут оправдать ограничение прав и свобод.
Аналогичные положения относительно пределов осуществления права на свободу
объединения (ассоциации) содержатся во Всеобщей декларации прав человека (пункт
2 статьи 29), Международном пакте о гражданских и политических правах (пункт 2
статьи 22) и Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 2 статьи
11), допускающих введение ограничений данного права, только если они
установлены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах
государственной или общественной безопасности, в целях предотвращения
беспорядков и преступлений, обеспечения должного признания, уважения и защиты
прав и свобод других лиц, охраны здоровья, нравственности и общего
благополучия, а также для удовлетворения справедливых требований морали. Общий
подход международных документов и основанных на них актах национального
законодательства разумно основан на понимании того, что справедливое правовое
регулирование возможно не только путем строгой формализации
общественно-значимых ценностей, но и апелляцией к категориям этики и морали,
которые не могут быть формализованы в праве. Это создает сложности в их
понимании и толковании, что, в свою очередь, может привести к необоснованному и
несправедливому ограничению неотъемлемых прав человека.
Первоначальной
гипотезой исследования этого вопроса может стать утверждение, что
морально-этические ограничения прав и свобод являются средством, призванным
обеспечивать публичные интересы. Именно в таком аспекте толкует принцип
ограничения прав и свобод Конституционный Суд Российской Федерации в большом
количестве решений. Вводя понятие позитивной дискриминации правового статуса
личности в ряде решений, Конституционный Суд при этом, однако, понятие
дискриминации не отождествляет с понятием правового неравенства, в основе
которого может (и должна) лежать конституционно обоснованная дифференциация
правового регулирования, имеющая целью преодоление несправедливого неравенства
путем установления правовых преимуществ и предпочтений определенным категориям
граждан на основе баланса конституционных ценностей и требований социальной
справедливости (позитивная дискриминация).
Другой
важной посылкой должно стать понимание того, что, являясь высшей ценностью,
права и свободы человека и гражданина не могут быть абсолютизированы и
поставлены выше ценностей общества. «Нельзя толковать статью 2 Конституции РФ
как безусловный приоритет частных интересов над публичными. Частные интересы
должны быть сбалансированы с публичными интересами и вписываться в контекст
коллективных ценностей», – пишет Л.А. Нудненко. Однако, во-первых, не любые
интересы общества могут оправдать ограничения прав, и, во-вторых, такие
ограничения должны быть пропорциональны мерам защиты. Конституционный Суд РФ
считает, что ограничения прав и свобод возможны при соблюдении принципов
согласованности, разумности и справедливости, а также соразмерности ограничений
прав и свобод. Только при наличии таких условий, сформулированных также
практикой Европейского Суда по правам человека, ограничения можно считать
справедливыми и морально обоснованными.
Например,
приоритет публичных интересов над частными особенно важен в сфере национальной
безопасности – Европейский Суд по правам человека признает, что в случае
конфликта между такими интересами приоритет придается национальной
безопасности. При этом важно, что не любые национальные интересы, а только те,
которые связаны с жизненно важными интересами нации, могут быть основанием
ограничения прав личности. В качестве основания ограничения прав лиц для целей
национальной безопасности Суд использует такой критерий, как
пропорциональность. При этом пропорциональными признаются средства правового
регулирования, которые, в частности, не превышают мер, необходимых для
достижения своей цели (решение Суда европейских сообществ от 04.02.1988 по делу
N 261/85 «Европейская комиссия против Соединенного Королевства»).
Помимо
критериев соразмерности и т.п., ограничение прав может быть обусловлено
понятием объективной необходимости. В 1988 г., опираясь на ряд прецедентов,
Европейский суд суммировал критерии понятия «необходимость» и пришел к
заключению, что оно может быть связано только с острой общественной
потребностью вмешаться в права личности, поэтому ограничения, которые
накладывает государство, должны быть соразмерны соответствующим интересам как
личности, так и общества в целом (по терминологии Суда, «соразмерны законной
цели»).
Рассматривая
дела, Суд выясняет степень серьезности вмешательства в права индивида и
взвешивает относительный ущерб, который мог возникнуть вследствие того или
иного решения, для лица и для государства.
Попробуем
определить некоторые случаи обоснованного вышеназванными критериями ограничения
прав и свобод.
1.
Морально-этические нормы как особые репутационные требования к лицам,
замещающим определенные должности или занимающихся некоторыми видами
профессиональной деятельности. Здесь могут быть отмечены несколько аспектов.
Первый связан с ограничениями в замещении должности (право граждан отправлять
правосудие, право на доступ к государственной службе, этические требования к
медицинским работникам, педагогам и др.). Второй аспект – с нарушением
требований этических кодексов (если есть) и его последствиями при осуществлении
функций публичной власти.
В
качестве третьего аспекта можно отметить проблему отсутствия репутационных
требований к субъектам, допущенным к оказанию влияния на власть – например, на
лиц, осуществляющих общественный контроль или членов общественных органов или
научно-консультативных советов при органах публичной власти, граждан,
осуществляющих функции присяжных заседателей, и наличия таких требований для
лиц, осуществляющих деятельность, несоразмерную по значимости с публично-властными
полномочиями. Конституционный Суд установил справедливость и обоснованность
ограничения доступа к государственной службе для тех, кто не служил в армии,
провозгласив 30 октября 2014 года Постановление по делу о проверке
конституционности пункта 1 статьи 3 Федерального закона от 2 июля 2013 г. №
170-ФЗ.
Поводом
для рассмотрения дела стал запрос Парламента Чеченской Республики. Принятые в
2013 году поправки в законодательство о государственной службе ограничивают
доступ к ней для тех, кто не прошел воинскую службу по призыву без законных на
то оснований (таких, в частности, как получение образования или состояние
здоровья). Действие нормы фактически распространяется как на тех, кто только
поступает на госслужбу, так и на действующих чиновников. Вместе с тем, на
территории Чеченской Республики на протяжении длительного времени призыв не
проводился, а в последующие годы призывалась сравнительно небольшая доля от
числа молодых людей, обязанных проходить военную службу. С учетом этих
обстоятельств, Парламент Чеченской Республики обратился с запросом в Конституционный
Суд РФ. Заявитель полагает, что оспариваемое положение нарушает принципы
свободы труда и равного доступа к государственной службе, отменяет и умаляет
права человека и гражданина. По мнению депутатов Парламента Чеченской
Республики, спорной норме фактически придана обратная сила, чем необоснованно
ухудшается положение действующих госслужащих. Одна из показательных позиций
Суда, вынесенная ранее и связанная с толкование природы военной службы и защиты
Отечества, основанная на употреблении не формально-юридической аргументации, а
категорий – даже не права – а морально-этических – представляет собой
истолкование содержания конституционной обязанности защиты Отечества.
Как
отмечает Суд, это особая конституционная обязанность, имеющая не только
правовое, но и морально-этическое содержание: «Являясь долгом и обязанностью
гражданина Российской Федерации, защита Отечества не сводится к обязанности
несения военной службы или участию в отражении внешней агрессии, а, будучи
также моральным обязательством, проистекающим из любви и уважения к Родине,
своему народу, своим близким, является конституционным императивом, который
определяет поведение гражданина, в том числе в случае вооруженных посягательств
на основы конституционного строя Российской Федерации, ее суверенитет и
территориальную целостность. Защита государственного суверенитета и
территориальной целостности Российской Федерации, обеспечение безопасности
государства, отражение вооруженного нападения, а также выполнение задач в
соответствии с международными обязательствами Российской Федерации составляют
существо воинского долга, который обязывает военнослужащих быть верными Военной
присяге, беззаветно служить народу Российской Федерации, мужественно и умело
защищать Российскую Федерацию» (выделено мною – Е.Н.).
Позиция
Суда в Постановлении 2014 года исходит из специфики государственной гражданской
службы, к потенциальным и действующим чиновникам могут предъявляться не только
профессиональные, но и морально-нравственные требования. Одним из важнейших
критериев должно быть уважительное отношение к российскому государству,
соблюдение Конституции и законов. Поэтому прохождение военной службы по призыву
вполне обоснованно может рассматриваться как особое репутационное требование
для госслужащего. Его несоблюдение без законных на то оснований снижало бы
авторитет гражданской службы. Конституционный Суд отметил, что установленное
оспариваемой нормой ограничение по своей концепции не противоречит Конституции
Российской Федерации, в то же время, оспариваемая норма не устанавливает срока,
в течение которого не служившие по призыву не могут приниматься на госслужбу,
что не отвечает принципу соразмерности и разумности и налагает на законодателя
обязанность уточнить правовое регулирование. Так, согласно оспариваемому
положению, не отслужившим без уважительной причины может быть признан и тот
гражданин, который не привлекался к ответственности за подобные деяния. Кроме
того, закон не обязывает призывную комиссию принимать во внимание причины, по
которым молодой человек не исполнил воинский долг. Тем самым, не предусмотрена
ситуация, когда непрохождение военной службы обусловлено объективными
обстоятельствами (в частности, если на соответствующей территории призыв не
проводился). Согласно Постановлению Конституционного Суда, отныне призывная
комиссия обязана всесторонне изучать вопрос и принимать во внимание весь
комплекс причин, в силу которых гражданин не смог исполнить свой воинский долг.
Ее решение может быть обжаловано в судебном порядке, при этом суд также обязан
учесть все обстоятельства дела.
Понятие
безупречной репутации или поведения лица, которое не связано с совершением
порочащих его поступков, как критерий для осуществления некоторых
публично-властных полномочий или публичных функций. Безупречная репутация
является элементом конституционного статуса ряда лиц. При этом законодатель не
всегда последовательно связывает требование безупречной репутации с
закреплением не совместимого с ней поступка как основания прекращения
полномочий, или наоборот.
Так,
например, согласно нормам Федерального закона от 03.12.2012 N 229-ФЗ «О порядке
формирования Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации»
кандидат в члены Совета Федерации должен обладать безупречной репутацией,
однако Федеральный закон от 8.05.1994 № 3-ФЗ «О статусе члена Совета Федерации
и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской
Федерации» оснований прекращения полномочий порочащего характера не
предусматривает. К слову, депутат Государственной Думы обладать безупречной
репутацией не должен, хотя также является парламентарием. Репутационные
требования получили отражение в этических кодексах и актах профессиональной
этики. Не стремясь анализировать их с тех или иных позиций в данной статье,
заметим, что некоторые из них очень изменчивы во времени. Так, этические
требования к полицейским были утверждены в 1993 году Кодексом чести рядового и
начальствующего состава органов внутренних дел Российской Федерации. В 2008
году Приказ МВД РФ утвердил Кодекс профессиональной этики сотрудника органов
внутренних дел Российской Федерации. Приказ от 31 октября 2013 года № 883
отменил действие этого Кодекса и предписал до подготовки нового проекта (до 1
июля 2014 года) руководствоваться Типовым кодексом этики и служебного поведения
государственных служащих Российской Федерации и муниципальных служащих,
одобренным решением президиума Совета при Президенте Российской Федерации по
противодействию коррупции от 23 декабря 2010 г. (протокол N 21). Надо отметить,
что, во-первых, все упомянутые приказы не были официально опубликованы, а
во-вторых, до настоящего времени требуемый акт так и не разработан. 2.
Судимость как основание ограничения избирательных и других прав. Решение
Европейского Суда по делу Агаркова и Гладкова. Подобные ограничения, связанные
с недостойным поведением лица, содержит и избирательное законодательство,
запрещая иметь избирательные права лицам с криминальным прошлым. Так, редакция
Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие
в референдуме граждан Российской Федерации» от 5 декабря 2006 года впервые
ввела ограничения пассивного избирательного права для лиц, совершивших тяжкие и
(или) особо тяжкие преступления, преступления экстремистской направленности и
имеющих на день голосования на выборах неснятую и непогашенную судимость.
Последующие редакции от 24 июля 2007 года, 2 мая 2012 года и 21 февраля 2014
года уточняли эти положения, вводя сроки действия этих ограничений.
И
здесь позиция законодателя корреспондирует решению органа конституционного
контроля, признающего недопустимость не самого ограничения, а бессрочности
такого запрета. В отношении же лиц, находящихся в местах лишения свободы на
день голосования, закон, вслед за Конституцией РФ, категоричен – такие лица
лишены и права избирать, и быть избранными. Данное положение, которое не могло
быть предметом рассмотрения в Конституционном Суде (Суд не подвергает сомнению
текст Основного закона), было признано нарушающим положения Европейской
Конвенции о защите прав человека и основных свобод в деле Сергея Анчугова и
Владимира Гладкова в 2013 году. Нашей целью не является анализ противоречий
национального (на уровне Конституции) и европейского (в виде решений ЕСПЧ)
законодательств, но дело интересно различными подходами к решению вопроса –
могут или не могут владеть политическими правами осужденные? А этот аспект уже
переходит область морали и общественного сознания, признаваемых в обществе
ценностей, которые и определяют содержание прав и их ограничение. Заметим, что
«жертвы Конвенции» Гладков и Анчугов – убийцы, мошенники и бандиты, осужденные
к смертной казни, впоследствии замененной пятнадцатилетним сроком.
Повторив
вкратце все те аргументы, которые уже звучали в известном деле Херст против
Великобритании, ЕСПЧ вынес решение в пользу заявителей, хотя и отказался
возмещать им ущерб, заявив, что само признание нарушения, совершенного Россией,
является достаточным для удовлетворения заявителей, а требований о возмещении
судебных расходов они не заявляли. Решение было принято единогласно, включая
голос судьи от России Дмитрия Дедова [15]. Очевидно, что данное решение ЕСПЧ
потребует реакции со стороны России, но какой? Формально-юридически речь идет
об изменении нормы Конституции, по сути – наделении правами на политическое
участие в управлении обществом для тех лиц, которые цинично попрали важнейшие
ценности этого общества. Великобритания вот уже десять лет игнорирует решение
по делу Херста именно из соображений общественной морали. Что до России, то
приведем высказывания выдающегося русского юриста Федора Никифоровича Плевако:
«Законодатель знает, что есть случаи, когда интересы высшей справедливости
устраняют применение закона. Законодатель знает, что есть случаи, когда мерить
мерой закона, значит – смеяться над законом и совершать публично акт
беззакония», не следует ориентироваться на мнение «тех людей, которые не знают
долга выше предписанного законом, которые не чуют, что закон – это минимум
правды, над которой высится иной идеал, иной долг, внятный только нравственному
чувству…».
Сексуальная
свобода, однополые браки. Общественная мораль особенно живо реагирует на
законодательное регулирование пограничных в смысле однозначной оценки этических
проблем. В последнее время таковыми становятся вопросы ограничения сексуальной
свободы и возможность признания однополых браков. В октябре 2014 года в России
зарегистрировали первый однополый брак женщин. «Одна из девушек – трансгендер,
полностью перешедшая из мужчины в женщину, но не поменявшая паспорт. Официально
это брак между мужчиной и женщиной, но фактически между двумя женщинами», –
прокомментировал проводивший регистрацию брака Дворец Бракосочетания № 4 г.
Санкт-Петербурга. Пробел в законодательстве охватывает правовой статус не
только действующего брака, в котором один из супругов сменил пол, но и права
детей, родившихся (усыновленных) в таком браке. Но эти вопросы, по сути,
принципиально не выходят за рамки семейно-правовой проблематики. Вопрос же о
заключении настоящих однополых браков (не в результате смены пола) волнует
общественность, заставляющую определять свои позиции в этом вопросе органы
защиты прав человека.
В
России уже не раз предпринимались попытки зарегистрировать однополый союз. Так,
например, 20 января 2005 г. Савеловский отдел ЗАГС г. Москвы отказал в
регистрации брака между депутатом парламента Башкирии (обратим невзначай
внимание на субъекта – Е.Н.) Э. Мурзиным и главным редактором журнала «Квир»,
администратором доменного имени «Gay.ru», Э. Мишиным, со ссылкой на нормы
Семейного кодекса РФ. Конституционный Суд отказал им в принятии жалобы,
отметив, что «ни из Конституции, ни из принятых на себя Российской Федерацией
международно-правовых обязательств не вытекает обязанность государства по
созданию условий для пропаганды, поддержки и признания союзов лиц одного пола,
при том что само по себе отсутствие такой регистрации никак не влияет на
уровень признания и гарантий в Российской Федерации прав и свобод заявителя как
человека и гражданина». Европейский Суд не так последователен в отношении жалоб
россиян: обращение вышеназванных граждан Судом отвергнуто как не противоречащее
Конвенции, а жалоба еще одной пары – Ирина Фет и Ирина Шипитько, пытавшихся
заключить брак в 2009 году, зарегистрирована 18 января 2011 г., но решение не
принято. В жалобе говорится, что государство нарушило Европейскую конвенцию о
защите прав человека и основных свобод, в частности: ст. 12 (гарантирующую
право на брак, ст. 8 (право на уважение семейной жизни) и ст. 14 (право не
подвергаться дискриминации). 4. Свобода слова и творчества.
Дело
Дьедоннэ о запрете спектакля во Франции. Ориентируясь, видимо на подобный
смысл, заключенный в вышеприведенных словах Ф.Н. Плевако, власти современной
Франции в январе 2014 года постарались оградить общество от негативного влияния
некоторых идей путем предварительного ограничения свободы творчества и слова,
за чем последовало решение по делу Дьедоннэ о запрете спектакля «Стена».
Спектакль, сказано в решении Государственного Совета, «так, как он задуман,
содержит реплики антисемитского характера, которые возбуждают расовую
ненависть, и отрицающую человеческое достоинство апологию дискриминации,
преследования и истребления, осуществленных в ходе Второй Мировой войны; что
оспариваемое решение префекта напоминает, что г-н Дьѐдоннэ М'Бала М'Бала был
девять раз осужден за утверждения того же рода, причем семь приговоров уже
вступили в силу; что, наконец, он указывает, что реакция на проведение
спектакля 9 января порождает в климате высокого напряжения риск серьезных угроз
публичному порядку, которые полицейским силам будет очень сложно сдержать».
С
точки зрения нашей темы, этот случай интересен тем, что 1) применяются
неюридические термины типа «национальной сплоченности», которыми в том числе
обосновывается ограничение прав; 2) наблюдается «жонглирование» понятиями в
духе формальной юридической логики, выхолащивающее содержание этих отношений.
Рассуждение идет на уровне что важнее – свобода слова или человеческое
достоинство. Так, угроза общественному порядку обоснована потенциальным
нарушением принципа уважения человеческого достоинства. Свобода слова и
выражения мнений закреплена в ст. 11 Декларации 1789 г., а вот уважение
человеческого достоинства как конституционная норма – только в практике
Конституционного Совета (решение № 94-343/344 DC от 27 июля 1994 г.) постольку,
поскольку человеческое достоинство упоминается в Преамбуле 1946 г., причем в
контексте «победы свободных народов над режимами, которые пытались подчинить и
умалить человеческое достоинство».
Введение
в юридическую терминологию таких оценочных понятий из области этики и морали,
как совесть, верность, справедливость, беззаветное служение народу,
мужественная и умелая защита Отечества и других. Их значение и понимание не
всегда однозначно и может служить регулятивным ориентиром в ценностно и идейно
сплоченном обществе, каким сейчас наше общество не является. Следовательно,
такие конструкции либо пусты, либо правоприменитель получает возможность
толковать их по-своему. Философы с древних времен пытаются понять, что такое
справедливость, так может ли современный закон дать дефиницию этому термину? Мы
находим упоминание совести как элемента присяги. Так, Уполномоченный по правам
человека, нотариус, впервые назначенный на должность, арбитражный заседатель
арбитражных судов, впервые приступивший к исполнению своих обязанностей,
обязуются руководствоваться справедливостью и голосом совести. Иногда
законодатель позволяет очень вольно устанавливать требования этического
характера, в принципе обесценивая их. Так, в отношении упомянутой присяги
нотариуса законодательством субъектов Российской Федерации может быть
предусмотрен иной текст присяги (из которого, добавим от себя, требования
руководствоваться совестью могут исчезнуть).
Также
согласно статье 48 Федерального закона от 29.12.2012 N 273-ФЗ «Об образовании в
Российской Федерации» педагогические работники обязаны соблюдать правовые,
нравственные и этические нормы, следовать требованиям профессиональной этики.
При этом эти требования и нормы закрепляются в локальных нормативных актах
организации, осуществляющей образовательную деятельность, что может означать
только то, что этические нормы могут быть разными для разных организаций, что
не только само по себе странно, но и несколько не соответствует единству
правового статуса личности. Совесть является важным критерием свободы оценки
доказательств в уголовном процессе. Морально-этическую категорию «совесть»
Конституционный Суд применил в деле о рассмотрении правовой природы института
отзыва депутата в Постановлении от 28.02.2012 N 4-П, указав, сославшись на свои
ранние позиции, что «участвуя в законотворчестве и осуществлении других
функций, возложенных в системе народовластия на парламент, депутат является
представителем всего народа (в общероссийском парламенте) или представителем
всех граждан, проживающих в субъекте Российской Федерации (в законодательном
органе государственной власти данного субъекта Российской Федерации), при этом
он связан лишь Конституцией Российской Федерации и своей совестью (принцип так
называемого свободного мандата)».
Но
здесь совесть как морально-этическое обоснование поведения субъекта выступает
не как ограничение, а как, наоборот, расширение правовых возможностей субъекта
правоотношений. Отметим, что отсутствие института отзыва народных избранников
почти на всех уровнях власти (за исключением депутатов представительного органа
местного самоуправления, избранных по мажоритарному принципу) превращает
требование следовать совести в насмешку над демократическими правами граждан.
Возможно, лишь в международных актах понятие совести выглядит уместным. Так, во
Всеобщей декларации прав человека: разум и совесть названы основными качествами
человека (статья 1). В Преамбуле говорится также о «совести человечества»,
которая может быть возмущена варварскими актами нарушения прав человека.
Интересна и интерпретация упоминаемого во многих актах принципа гуманизма.
Ограничиваясь объемом настоящей статьи, приведем лишь решение Конституционного
Суда РФ от 28.06.2007 N 8-П, вынесенное в отношении норм закона «О погребении и
похоронном деле», согласно которым тела лиц, смерть которых наступила в
результате пресечения их террористической акции, для захоронения не выдаются, и
о месте их захоронения не сообщается (ст. 14.1).
Эти
нормы признаны не противоречащими Конституции РФ, поскольку в системе
действующего правового регулирования предусмотренные ими ограничительные меры в
сложившихся в Российской Федерации условиях борьбы с терроризмом применяются
исключительно к лицам, уголовное преследование в отношении которых прекращено
из-за их смерти, наступившей в результате пресечения совершенного ими
террористического акта, и необходимы для охраны общественной безопасности,
общественного порядка, здоровья и нравственности, для защиты прав и свобод
других лиц. 6. Морально-этическая экспертиза. Такая экспертиза предусмотрена в
целях защиты интересов детей законодательством об образовании. Так, одним из
основных направлениями развития системы образования является «… обеспечение
психолого-педагогической, морально-этической и санитарно-экологической
экспертиз игр и игрушек для детей».
ОГРАНИЧЕНИЯ
ПРАВ И СВОБОД ЛИЧНОСТИ В УСЛОВИЯХ ОБЫЧНОГО ПРАВОВОГО РЕЖИМА
Правовое ограничение - есть
правовое сдерживание противозаконного деяния, создающее условия для
удовлетворения интересов конкретного субъекта и общественных интересов в охране
и защите; это установленные в праве границы, в пределах которых субъекты должны
действовать, исключение определенных возможностей в деятельности лиц;
установленные законом изъятия из правового статуса гражданина, носящие
превентивный характер, остерегающие от возможных неблагоприятных последствий
как субъектов, относительно которых действуют ограничения, так и иных лиц[511].
Наиболее общие признаки реализации
правовых ограничений заключаются в том, что они:
1) связаны с неблагоприятными
условиями (угроза или лишение, определенных ценностей) для осуществления
собственных интересов субъекта, ибо направлены на их сдерживание и одновременно
на удовлетворение интересов противостоящей стороны вправо отношении и общественных
интересов в охране и защите;
2) сообщают об уменьшении объема
возможностей, свободы, а, значит, и прав личности, что осуществляется с помощью
обязанностей, запретов, наказаний, приостановлений и т.п., сводящих
разнообразие в поведении субъектов до определенного состояния;
3) выражают собой отрицательную
правовую мотивацию;
4) направлены на защиту
общественных отношений, выполняют охранительную функцию;
5) предполагают снижение
негативной активности.
Правовые ограничения используются
во всех отраслях права. Например, в гражданско-правовой сфере используются
такие ограничения как возможность ограничения дееспособности граждан,
злоупотребляющих спиртными напитками или наркотическими веществами. В семейном
праве в качестве ограничений выступают, например, возможность лишения
родительских прав. В экологическом законодательстве могут использоваться
ограничения, отражающие специфику данной отрасли, например, лимиты на выбросы и
сбросы загрязняющих веществ и микроорганизмов. Административному
законодательству присуще немало правовых ограничений в форме запретов,
обязанностей, ответственности (например, лишение водительских прав, права
охоты). В уголовном законодательстве ограничения используются в форме запретов
и наказания. Особенно ярко это наблюдается при применении таких мер уголовного
наказания, как лишение свободы, лишение специального права, предоставленного
данному гражданину, и других. В уголовно-процессуальном законодательстве,
правовые ограничения реализуются преимущественно в форме мер пресечения:
подписка о невыезде и надлежащем поведении, домашний арест, заключение под
стражу и прочих, а также приостановлений, запретов, обязанностей и т.д.
Особое место правовые ограничения
занимают в конституционном праве ибо во многом они приближаются к теоретической
конструкции, приобретают надотраслевые черты, конкретизируемые в последствии в
отдельных текущих законах. Конституционные ограничения - установленные в
конституционных (основных) нормах пределы, в которых субъекты должны
действовать, использовать предоставленные им права и свободы. Эти ограничения
выступают специфическим индикатором, позволяющим определить степень свободы и
защищенности личности. Именно комплекс конкретно установленных в Конституции
ограничений в наибольшей мере характеризует собой взаимоотношения между
государством и человеком.
В мировой конституционной практике
правовые ограничение осуществляется тремя способами:
- способ генеральной клаузулы
установление общих принципов реализации прав (например, в соответствии с п. 1 и
п. 2 ст. 19 Основного закона ФРГ 1949 г. установлено, что поскольку согласно
настоящему Основному закону основное право может быть ограничено законом или на
основании закона, такой закон должен носить общий характер, а не относиться
только к отдельному случаю. Кроме того, существо содержания основного права ни
в коем случае не может быть затронуто);
- способ конкретных оговорок -
установление возможности и степени ограничения конституционных прав
законодателем в отношении каждого или некоторых конституционных прав и свобод в
отдельности (например, ч. 1 ст. 33 Конституции Болгарии 1991 г. определяет, что
жилище неприкосновенно. Без согласия его обитателя никто не может входить в
жилище или оставаться в нем, кроме случаев, прямо указанных в законе);
- способ совмещения генеральной
клаузулы и конкретных оговорок установление конституционных ограничений прав и
свобод на фоне закрепления общих принципов ограничений (например, по ст. 63
Конституции Республики Беларусь 1996 г. осуществление предусмотренных данной
Конституцией прав и свобод личности может быть приостановлено только в условиях
чрезвычайного или военного положения в порядке и пределах, определенных
Конституцией и законом. Кроме того, в этой статье называются 4 статьи
Конституции, которые не могут быть ограничены при осуществлении особых мер в
период чрезвычайного положения[514]).
В Российской Федерации применен
способ совмещения генеральной клаузулы и конкретных оговорок. Согласно ч. 3 ст.
55 Конституции РФ права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены
федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты
основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных
интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
Конституционные ограничения
связаны с неблагоприятными условиями (угрозой или лишением определенных
ценностей) для осуществления собственных интересов субъекта, поскольку
направлены на их сдерживание и одновременно на удовлетворение интересов
противостоящей стороны правоотношения и общественной потребности в охране и
защите; символизируют уменьшение объема прав и свобод личности, сводят
разнообразие в поведении индивида до определенного предела, границы; отличаются
от ущемлений, которые также являются специфическими ограничениями, но
противоправными и противозаконными, т.е. правонарушениями (конституционные
ограничения - законны).
Конституционные ограничения прав и
свобод можно классифицировать по следующим основаниям:
1) в зависимости от прав и свобод,
которые ограничиваются, - на ограничения гражданских и политических прав
(например, ограничение свободы передвижения, избирательных прав) и ограничения
экономических, социальных и культурных прав (например, ограничение в
использовании права собственности на землю);
2) по времени действия - на
постоянные, установленные в Конституции РФ и федеральных законах, и временные,
которые должны быть прямо обозначены в акте о чрезвычайном положении и которые
связаны, как правило, с запрещением митингов, шествий, демонстраций,
дополнительными обязанностями в сфере свободы печати и других средств массовой
информации;
3) в зависимости от широты охвата
- на общие (распространяются на все права и свободы) и индивидуальные
(распространяются только на отдельные права и свободы);
4) по сфере использования - на
государственные (федеральные, республиканские, краевые, областные) и
муниципальные;
5) по содержанию - на
финансово-экономические (запрет определенной экономической деятельности),
личные (арест, заключение под стражу) и организационно-политические (отставка и
т.п.);
6) по способам осуществления - на
запреты, обязанности, приостановления, меры ответственности и т.д.
Что касается ограничений в
международном праве, то здесь можно выделить два направления. К первому
относятся договоры между странами, регламентирующие отношения на уровне
государств, правительств или отдельных органов и организаций, в которых
используются ограничения конкретного плана - обязанности, пошлины, квоты,
пределы и т.д. А ко второму - общие принципы права, которые определяют
отношения между государством и человеком. В международных соглашениях
зафиксированы положения, напрямую касающиеся правовых ограничений. Поскольку
нельзя установить конкретные предельные возможности государств в области
ограничений на все случаи жизни, то они должны придерживаться стандартов,
которыми можно оправдать введение ограничений.
Контрольные вопросы
1. В чем заключаются сходство и
различие понятий "право” и "свобода"?
2. Что такое права человека?
3. Какие особенности прав человека
Вы знаете?
4. Какие критерии классификации
прав человека и гражданина Вы знаете?
5. Что такое правовой статус
личности?
6. Раскройте содержание правового
статуса личности?
7. Какие принципы правового
статуса личности Вы знаете?
8. Каковы виды правового статуса
личности?
9. В чем заключается сходство и
различие прав человека и прав гражданина?
10. Что такое субъективно е право
и какова его структура?
11. Что такое юридическая
обязанность?
12. Что такое правовое
ограничение?
13. Каковы виды конституционных
ограничений?
ОГРАНИЧЕНИЯ
ПРАВ И СВОБОД ЛИЧНОСТИ В УСЛОВИЯХ ОСОБЫХ ПРАВОВЫХ РЕЖИМОВ
Отдельную
научную проблему представляют исследования природы и функционирования института
ограничения прав лиц, наделенных законодательством рядом полномочий. В
частности, журналистов, имеющих в соответствии с Законом РФ от 27 декабря 1991
г. № 2124-I «О средствах массовой информации» (далее – Закон о СМИ) право
искать, запрашивать, получать и распространять информацию, а также реализующих
иные – специальные – права в период осуществления профессиональной деятельности
в чрезвычайных и иных экстремальных условиях. В современных условиях быстро
меняющегося мира журналист оказывается перед сложным выбором: как успеть за
чередой событий, выбрать главные из них, не опоздать к месту действия, не
проиграть в информационной борьбе конкурентам и при этом остаться честным и
объективным. Такие принципы работы журналиста, как объективность,
достоверность, оперативность и другие сегодня хорошо известны и студентам, и
практикам. Проблема заключается в другом – как добиться адаптации журналиста к
новым, подчас непростым условиям внешней среды и сохранить социально
ориентирующую направленность творчества, как писать остро, полемично, уметь
найти достойную фактуру и не нарушить закон, соблюсти этические принципы. В
качестве объекта исследования рассмотрим деятельность журналиста в период
ведения боевых действий локального и регионального уровней (внутреннего
вооруженного конфликта). Журналист, выполняющий профессиональные обязанности в
зоне вооруженного конфликта, выступает в данном случае субъектом
социально-правовых отношений. В российском законодательстве имеются следующие
понятия, содержащие элемент экстремальности, предельности, опасности:
чрезвычайная ситуация, угроза безопасности, чрезвычайное положение, военное
положение, авария, состояние войны, террористическая акция и
контртеррористическая операция, диверсия и др. Достаточно часто подобные
состояния и действия называют «горячими точками». Иными словами, «горячие
точки» – это территории различного масштаба, характеризующиеся высокой
конфликтогенностью, представляющие из себя очаги кризиса, опасности. Следует
также заметить, что это распространенное в журналистике и лексиконе граждан
определение не имеет законодательного и нормативно-правового закрепления как в
российском законодательстве, так и в международном праве. Федеральным
законодательством предусмотрены отдельные ограничения временного характера,
применение которых закреплено, в частности, в п. «а» ст. 3 Федерального
конституционного закона «О чрезвычайном положении» (далее – ФКЗ о ЧП). Наряду с
этим обстоятельством в п. «б» ст. 12 указанного Закона допускается ограничение
свободы печати и других СМИ. Данная правовая норма реализуется посредством
введения предварительной цензуры, изъятия или ареста печатной продукции,
радиопередающих, и иных технических средств. В период действия ЧП в
соответствии с законодательством и ведомственными подзаконными актами
устанавливается особый порядок аккредитации журналистов.
Выполнение
указанных выше задач возложено, в том числе, на специально уполномоченные
федеральные органы исполнительной власти – министерства и службы. В частности,
на уровне федерального законодательства закреплены статус и полномочия войск
национальной гвардии, органов внутренних дел, органов безопасности и других
правоохранительных ведомств, а также возлагаемые на них задачи: участие в
обеспечении режимов чрезвычайного положения, военного положения, правового
режима контртеррористической операции. В свете рассматриваемой проблемы
необходимо сказать о таких важных с юридической точки зрения положениях, как
цензура массовой информации и недопустимость злоупотребления свободой массовой
информации.
Определение
такого понятия, как «злоупотребление свободой массовой информации» в
законодательстве отсутствует. Вместе с тем ст. 4 указанного Закона приводит
перечень случаев, когда такие злоупотребления могут иметь место. После
известных трагических событий, связанных с серией террористических актов в ряде
городов Российской Федерации, в 2006 г. была законодательно закреплена норма о
том, что порядок сбора информации журналистами на территории (объекте)
проведения контртеррористической операции определяется руководителем операции.
Статус лиц, участвующих в проведении контртеррористических операций и иных
предусмотренных законодательством случаях, при освещении указанных событий в
СМИ, зависит от статуса режима, который вводится с целью наведения конституционного
порядка. Понятие особого правового режима в советской и российской юридической
науке рассматривалось в различных аспектах.
Рассмотрим
наиболее распространенные и разделяемые другими учеными подходы. Д.Н. Бахрах
под правовым режимом понимает особый порядок регулирования общественных
отношений. Данный порядок установлен в соответствии с законодательством и представляет
совокупность правовых, организационных и специальных методов и средств. Их
применение позволяет обеспечить должное социально-правовое состояние объектов,
на которые направлен вводимый режим, и на устойчивое функционирование элементов
государственного аппарата, органов местного самоуправления и др.. Ряд ученых
(М.-С.З. Ильясов, С.В. Пчелинцев, В.Б. Рушайло, М.А. Рыльская и др.) считают,
что правовой режим – это своеобразная форма государственного управления,
допускающая ограничение правосубъектности физических и юридических лиц,
вводимая при различных условиях в качестве временной меры, направленной на
обеспечение целостности и безопасности государства, личности и общества. А.В.
Малько и В.Ю. Ухов называют ряд характерных признаков, присущих правовому
режиму. В частности, указывается на особые полномочия государства по
установлению (закреплению) данного режима и его обеспечение.
Кроме
того, в качестве одного из признаков является «наличие цели специфическим
образом регламентировать конкретные области общественных отношений, выделяя во
временных и пространственных границах те или иные субъекты или объекты права».
Важной характеристикой правового режима является его цель - обеспечить
благоприятные условия для удовлетворения интересов всех субъектов. В начале
2000-х годов в России были приняты законы (специалисты их называли
«режимными»), которые устанавливали специальные правовые режимы. Принятие этих
законов вызвало большую дискуссию среди ученых и практиков, поскольку было
необходимо с юридической точки зрения заняться исследованием теоретических
вопросов о статусе правовых режимов, так как специальный правовой режим в
большинстве случаев предполагает ограничение конституционных прав и свобод
человека и гражданина, изменение прав организаций и общественных объединений.
В
федеральном законодательстве установлено несколько видов правовых режимов.
Во-первых, это чрезвычайное положение, порядок введения, продления, отмена
которого регулируется соответствующим федеральным законом.
Во-вторых,
на законодательном уровне закреплен такой правовой режим, как военное
положение. К числу особых правовых режимов также относятся чрезвычайная
ситуация, военное время, контртеррористическая операция. Еще два вида правового
режима– особо опасных объектов и закрытых административно-территориальных
образований – также установлены законом. Рассматривая юридическую
литературу о правовых режимах, можно сделать вывод, что процедура введения и
реализации чрезвычайного положения регламентирована недостаточно подробно.
Актуальной проблемой является наличие множества юридических документов, которые
уточняют и подробно различают порядок введения, основания осуществления и
реализации правовых режимов. Как отмечает Н.Г. Янгол, в зарубежном и
отечественном законодательстве сформирован институт чрезвычайного положения,
предписывающий в случае реальной угрозы населению, территориальной целостности
или иных угроз (каждое государство устанавливает свои цели введения
чрезвычайных мер) объявлять ЧП. В целях реальной угрозы для защиты национальной
безопасности Президенту РФ предоставляется конституционное право введения таких
видов особых правовых режимов, как военное положение и чрезвычайное положение.
Эти
две режимные меры стоит отличать, так как они носят разный характер, хотя по
своей сущности схожи. Основной отличительный критерий - цели введения военного
положения и чрезвычайного положения. Что касается процедуры осуществления
правового режима чрезвычайного положения в современных условиях, то, на наш
взгляд, серьезной проблемой, требующей кардинального решения, является
бесконтрольное распространение информации, граничащее с нарушением закона.
Общество и его институты, в том числе и СМИ, и другие информационные ресурсы,
включая электронные, в новый российский период претерпели значительные
изменения.
Действующий
Федеральный конституционный закон о ЧП, а именно - его третья глава «Меры и
временные ограничения, применяемые в условиях чрезвычайного положения»,
нуждается в дополнениях, касающихся ряда применяемых мер и ограничений, которые
позволят должным образом регулировать обстановку на территории введения ЧП.
Проанализировав ситуацию, связанную с активным внедрением в повседневную жизнь
граждан России современных информационных технологий, предлагается включить в
Закон о ЧП дополнения, касающиеся частичного или полного ограничения доступа к
сети Интернет на территории режима ЧП.
Данная
норма необходима, поскольку информационно-телекоммуникационные сети являются:
а)
основным источником информации для граждан и иных лиц, проживающих в стране, а
также для иных лиц, в том числе получающих такой доступ к электронным
коммуникациям за пределами национальной юрисдикции государства;
б)
основным средством обмена информации между большим количеством субъектов;
в)
инструментом рекламирования и реализации запрещенных взрывчатых веществ, а
также оружия, наркотических и психотропных средств и других запрещенных к
обороту средств и материалов.
Не
исключается, что в период действия чрезвычайного положения,
информационно-телекоммуникационные сети могут использоваться для
распространения:
а)
ложной информации;
б)
призывов к массовым беспорядкам и иным противоправным деяниям;
в)
оборота оружия, боеприпасов, ядовитых веществ и иных опасных для жизни
предметов и др.
Кроме
того, определенную угрозу составляют «черные» информационные технологии,
направленные на проведение провокаций, фальсификаций и иных действий
разрушающего характера. Важно понимать, что Интернет как глобальная сеть, его
информационные ресурсы являются важными средствами и способами коммуникации
граждан, институтов общества и государства. Популярность Интернета в настоящее
время значительно возросла. Однако эта деятельность на национальном уровне
нуждается в контроле со стороны государства и его органов безопасности и охраны
правопорядка. Вместе с тем, важно понимать, что данная проблема в свете
обострения глобальных противоречий, возрастаний террористических угроз носит
международный характер и должна найти свое решение на уровне международных
организаций (к примеру, таких как Организация Объединенных наций и ее Совета
Безопасности)
Комментарии
Отправить комментарий